Магия греха [Двойная жизнь] - Вера Кауи

– Итак, еще один последний штрих... – и вставила Нелл в уши сережки с жемчугом и бриллиантами.

Нелл встала.

– Потерпи, тебе надо еще надеть туфли... Вот, примерь эти. – Лиз поставила перед ней пару черных атласных туфелек на четырехдюймовом каблуке и только после этого разрешила повернуться: – Ну вот, теперь можешь на себя посмотреть.

Нелл повернулась и увидела женщину, которую она не знала и никогда раньше даже не видела. Высокая, стройная, поразительно элегантная, с умело подкрашенным лицом, на котором бросались в глаза ровные гладкие скулы и яркий, зовущий рот. Даже пластырь на носу не портил ее внешность.

Впечатление было потрясающее. Да, эта женщина предназначена сводить с ума; к тому же ни у кого не возникло бы сомнения, что перед ним настоящая леди. Искусно уложенные в красивую высокую прическу волосы не скрывали хрупкую шею, лишь подчеркивали ее стройность. Отдельные выбившиеся локоны спадали на виски и скулы, как бы обрамляя идеальное лицо нежным рисунком. Впечатление еще усиливали сияющие в ушах бриллианты и жемчужины, а также блеск ее огромных глаз.

Нелл долго смотрелась в зеркало, и Лиз не мешала ей, зная, что та сейчас чувствует и что может значить это молчание.

– Даже не знаю, что сказать, – в конце концов вымолвила Нелл, и в ее голосе звучало изумление.

– Еще бы!

– Вы все это знали... – Нелл развернула полы юбки, провела рукой по бархатной поверхности рукава, коснулась сережек. – Вы заранее знали, что мне все это подойдет, да?

– Да.

– Но как?

– Я просто знаю, что и где искать. У тебя есть качество, необходимое высококлассной манекенщице и настоящей куртизанке: чувство собственного достоинства и уверенность в том, что ты дорого стоишь. Короче говоря, у тебя есть класс, это видно с первого взгляда.

– Но это все неестественно, эти... этот камуфляж, это не я, все это благодаря внешнему эффекту.

– Нет. Если человек имеет класс, его не скроешь никаким камуфляжем. Я только подчеркнула присущие тебе качества.

– Но я уже некоторое время не работала. – На лице Нелл снова появилась ироничная усмешка.

– Это не важно. То, кем ты была, ни для кого не секрет; в противном случае я бы никогда тебя не нашла и не предложила эту работу.

– А эти вещи, которые вы носите, тоже являются частью прихоти клиентов?

– Да. У меня есть один, он любит, чтобы я была одета во все черное и только черное. Даже на кровати у него черные шелковые простыни. – Лиз слегка передернулась. – Кто может объяснить причуды мужской фантазии? Я знаю только то, что это играет для него большую роль, особенно для его воображения. К счастью, тебе черное к лицу. Тебе идут те же цветовые оттенки, что и мне. Некоторым женщинам черное противопоказано. Все остальные цвета, которые тебе пойдут, мы подберем потом, это несложно.

Почувствовав, что Нелл уже попалась в сети, Лиз продолжала более настойчиво:

– Послушай, я же вижу, что ты не какая-нибудь там затрапезная шалава из подворотни. Ты не просто шлюха, и вовсе не потому, что твой отец доктор и многому тебя научил. Мой – бригадный генерал в отставке, но я такая же проститутка, как и ты. Просто разница между нами сейчас в том, что за свой секс я получаю бешеные бабки, а ты – гроши, хотя мы обе знаем, что деньги – это та власть, которая может совершенно изменить жизнь человека. Ты вот сказала, что хочешь уйти с улицы и не ловить случайных прохожих на дороге. Я предлагаю тебе это сделать, я даю тебе шанс. – Лиз сделала паузу. – Или ты имела в виду, что хочешь покончить с проституцией вообще?

Нелл утвердительно кивнула головой:

– Да, именно это я и имела в виду.

– Ну а теперь?..

Нелл повела плечами, как это обычно делают манекенщицы, потом шагнула в сторону и повернула голову назад, к зеркалу. Прямая, с высоким разрезом юбка распахнулась, обнажив длинную, начинающуюся словно под мышками ногу, туго обтянутую сексуально выглядевшим темным чулком.

– Я думаю, – протянула она и тряхнула головой так, что сережки ярко блеснули и замерцали, – что вы сделали мне такое предложение, от которого я просто не могу отказаться.

В понедельник утром Лиз поехала в больницу, чтобы забрать Нелл и отвезти ее к себе домой. На носу у той оставался еще один маленький кусочек пластыря, но ей строго-настрого приказали не снимать его до следующей недели, когда она должна будет в последний раз явиться на осмотр. Проволока давно уже была снята. Теперь Нелл могла есть мягкую пищу: яйца всмятку, йогурт, крепкий бульон; к тому же теперь ей было намного легче разговаривать.

– Ну вот, уже получше, – одобрила Лиз. – Однако по поводу носа нельзя сказать ничего определенного, пока не снимут пластырь.

Нелл чувствовала себя так, как будто все это происходит не с ней. Ей казалось, что машина плывет над землей. Это она сидела в красном «Мерседесе Спорте»; это ее волосы развевались по ветру, ее улыбка заставляла оглядываться стоящих у светофора мужчин. Лиз взглянула на Нелл, и они обменялись улыбками.

– У меня такое впечатление, как будто я начинаю какое-то грандиозное путешествие, – сказала Нелл, с детской радостью несясь навстречу неизвестному.

– За одно мгновение, – улыбнулась Лиз, – естественно, я не смогу тебя изменить. Ты это должна понимать. У нас с тобой впереди недели, даже целые месяцы работы.

– Да, это настоящее приключение. О... я чувствую себя так прекрасно. Знаешь... – Нелл быстро повернулась к Лиз.

– Что такое? – с тревогой спросила та.

– Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне было так хорошо... если вообще было.

Это бесхитростное признание сказало Лиз о многом. У нее сжалось сердце. Она убрала руку с руля и положила ее на руку Нелл, державшую большую сумку со всем ее имуществом. Лиз крепко сжала ее руку.

– С этого момента это чувство станет для тебя естественным и вполне привычным, – пообещала она.

Неожиданно глаза Нелл засверкали ярким светом, как родниковая вода в тонком хрустальном бокале, однако голос остался твердым и решительным, когда она произнесла следующие слова:

– Я тебя не подведу. Это мой единственный шанс начать новую жизнь, и я его не упущу! Ни за что! Я скорее умру, чем допущу это!

Сила и решимость, прозвучавшие в этих словах, сказали Лиз гораздо больше, чем все услышанное до сих пор. Да, она все еще девочка, настоящая маленькая девочка, потому что, несмотря на богатый опыт уличного мата, грубости и унижений, под маской неприступности скрывалась легкоуязвимая наивная душа. Она скрывала детскую восторженность и впечатлительность под холодным блеском глаз и неприступным выражением лица. У нее, несомненно, есть характер и... и еще что-то. Это было качество сродни упрямству, но больше всего оно напоминало настойчивость и целеустремленность.